По следам тайной переписки министра и посла

[terra-nova-diary]

... и весьма коварен

Кейдж Шантри ворвался в кабинет министра иностранных дел, сметая на своем пути все, включая дворецкого. Последний к импульсивному нраву посла давно привык, поэтому просто молча удалился, сохраняя остатки достоинства.
– Лайон, биррик тебя побери, это уже переходит все границы! – заявил посол, сверкая на министра глазами, исполненными праведного негодования.
Лайон Текстер на всякий случай сделал невинное лицо, а сам попытался припомнить, что такого непоправимого он мог совершить за последние сутки, в течение которых они с Кейджем не виделись. На ум ничего не шло, и это был тревожный знак: проступок мог быть весьма серьезным.
Кейдж стянул перчатки и швырнул их на стол. "Ну, хотя бы не одну, – подумал Текстер. – Может, все еще обойдется".
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я, – процедил Шантри, хотя министр всем своим видом показывал, насколько он далек от понимания. – Не строй из себя идиота, тебе не идет!
– Вообще-то раньше ты считал по-другому, – заметил Текстер негромко. – Не ты ли утверждал, что и в политике, и в любви крайне полезно выглядеть глупее, чем ты есть?
– Не меняй тему! – рявкнул Шантри. И продолжил тоном ниже, со зловещими нотками в голосе: – Я тебя предупреждаю, Лайон. Еще одна подобная выходка – и ты будешь видеть меня только в министерстве. Возможно. Если я не найму помощника.
Тревога министра достигла своего апогея.
– Кейдж, во имя Теххихаллии… и Террановии, объясни, наконец, в чем меня обвиняют?!
– Поросенок, – произнес Шантри с непередаваемым чувством, глядя министру прямо в глаза. – Ручной поросенок баронессы де Ла-Плесси.
Текстер сглотнул. Этого следовало ожидать.
– Ты, видимо, полагал, что я сочту эту шутку забавной, как и все предыдущие? Так вот, Лайон, смею тебя заверить – это кажется мне весьма низким и подлым способом отомстить.
Текстер счел, что лучше промолчать, так как любое его слово сейчас несомненно было бы воспринято в штыки.
– Когда у леди Венетты появился щенок спаниеля по кличке Хеймери, я счел, что это даже забавно: с маркизом я виделся лишь дважды и наши встречи не принесли мне удовольствия. Котенок, подаренный анонимным поклонником графине Далжени, вызвал лишь минутное раздражение – в конце концов, дурной вкус называть животное именем министра торговли. Она ведь вращается с ним в тех же кругах, трудно сохранить в тайне подобный моветон. Но ведь ты на этом не остановился! Ты подарил близняшкам Беррмен двоих кроликов – Симона и Реми. Братья Талдерни были крайне оскорблены, и только мои… дипломатические способности позволили тебе избежать дуэли. А преподнести королю в дар кобеля гончей по кличке Мориссент – это уже, знаешь ли, попахивает дипломатическим скандалом.
– Я не виноват, что ты такая увлекающаяся натура, – сказал министр. – И кроме того, всем известно, что виконт Мориссент – редкий кобель.
– Я требую, чтобы ты прекратил называть всякую живность именами моих любовников! – взвился Шантри. – Бывших любовников, прошу заметить: с тех пор, как я сошелся с тобой, со мной никто не желает знаться. Ну разумеется, кому охота делить свое имя с какой-нибудь шавкой.
– О, так значит, моя стратегия все же дает плоды? – оживился министр.
Посол посмотрел на него долгим взглядом. Текстер прикусил язык.
– Я тебя убью, – пообещал Шантри спокойно. – Вызову на дуэль и продырявлю в трех местах. Такого я не потерплю даже от тебя. Услышав про поросенка, герцог Джаред был со мной весьма холоден. Это может повредить моей карьере. К тому же, с ним я даже не спал.
– Это был выстрел на предупреждение, – признался министр. – Герцог уж слишком в твоем вкусе. Я боялся, что ты не устоишь.
Выражение лица Шантри сделалось непередаваемым. Он несколько раз рефлекторно сжал пальцы на эфесе шпаги, затем повернулся на каблуках и вышел из кабинета, хлопнув дверью с такой силой, что стоящая при входе этажерка рухнула на пол.

До вечера министр не находил себе места. Он мерял шагами кабинет, поминутно хватался за какой-нибудь документ, но тут же откладывал его в сторону: в том состоянии, в коем он пребывал, дипломатические перипетии нимало его не занимали.
Он и сам прекрасно понимал, что невинная шутка давно перешла все границы допустимого, но остановиться вовремя не сумел. Как теперь поведет себя Кейдж, министр мог только догадываться, и ни одна из догадок не приносила ему спокойствия.
Под вечер добрый друг Марволо, как всегда, заскочил, дабы поделиться свежими придворными сплетнями, но министр вытолкал его чуть ли не взашей: у него были серьезные опасения, что сплетни могут ему не понравиться.
Наконец, когда Текстер уже почти решился седлать коня и мчаться в ночь – разыскивать оскорбленного посла по всевозможным злачным местам, Кейдж заявился сам, мрачный и, судя по всему, уставший. Отослав слугу, Текстер сам забрал у гостя плащ и воззрился на посла с робким любопытством.
– Я выкупил у баронессы поросенка, – сообщил Шантри, глядя на висящий в прихожей гобелен с изображением королевской охоты. – Она не хотела с ним расставаться, но я был весьма настойчив.
– Когда нужно, ты всегда добиваешься своего, – заметил министр, но Шантри в ответ одарил его таким взглядом, что Текстер решил пока что помалкивать.
– Потом я взял поросенка и поехал к герцогу Джареду, – произнес Шантри, снова уставившись на гобелен.
Текстер молчал, не зная, куда девать кейджев плащ, который внезапно оказался очень лишним.
Посол выдержал паузу.
– По моему совету герцог приказал своей кухарке приготовить из поросенка отбивные, которыми мы и отужинали.
– Вот как, – пробормотал министр.
– Именно так. Герцог счел мой поступок остроумным и теплые отношения меж нами были восстановлены. После ужина я откланялся и поехал к тебе, – закончил Шантри и посмотрел на Текстера в упор. – И впредь, я надеюсь, подобное никогда не повторится. Потому что выглядел я полным идиотом.
Министр вздохнул, поднял на Кейджа глаза и улыбнулся.
– Не ты ли говорил, что в любви, как и в политике, выглядеть идиотом…
Шантри взвыл и решился заткнуть Текстера единственным способом, который пришел ему на ум: схватил обеими руками плащ, который министр все еще держал в руках, и натянул ему на голову.


Другие приключения министра и посла, а также история создания фандома - здесь